— Строгов! Проход расчистили! Отход!

Десантники, которые потеряли двоих убитыми и троих ранеными, не бросая тела товарищей, собрались внизу и мы снова пустились наутек. Торопились. Бежали со всех ног и успели. Только нырнули в темноту подземелья, как снова начался артиллерийский обстрел. На этот раз вражеские артиллеристы знали, куда бить. Ведь не все солдаты централов были уничтожены и они работали за наводчиков. Вот только нас на поверхности уже не было. Мы ушли…

Централы не могли успокоиться долго. До самого вечера, обстреливая развалины и прочесывая город, они вели поиск. Но ничего, кроме мин и растяжек, не обнаружили. Наше убежище, по — прежнему, было тайным местом, и вечером, поужинав и помывшись, я приказал привести пленника, майора гвардии. По армейским меркам он полковник, а по флотским капитан первого ранга, так что птица важная и вражескому офицеру было, что мне рассказать.

Расположились в отдельной комнате, чтобы никто не мешал и не бился в истериках. С нами не только военные, но и гражданские, а они люди впечатлительные и, несмотря на бомбежки и оккупацию родной планеты, у некоторых все еще сидят в голове тараканы. Они могут вспомнить о недопустимости пыток, а нам это ни к чему, так как мы люди простые. Есть враг и его жалеть нельзя. Тем более что никаких конвенций с централами никто не подписывал, ни имперцы, ни корпоранты.

В общем, место было. Я присел за стол, и привели связанного пленника, которого усадили напротив.

Майор, что странно, был моим ровесником. Скуластый брюнет чуть старше двадцати лет, а уже гвардейский офицер в немалом чине. Впрочем, если подумать, ничего странного. Я тоже молодой, а уже адмирал. И пленник мог стать майором по протекции.

Кинув на него взгляд, я начал допрос:

— Как тебя звать?

Он покачал головой, зыркнул на меня исподлобья и пробурчал:

— Я буду молчать.

— Не хочешь по — хорошему?

— Нет.

— Что же, это твой выбор, — я кивнул Ломову: — Начинай, Жора.

Ломов кивнул в ответ и рванул рукав пленника. Темно — зеленый камуфляж не выдержал, ткань треснула и обнажила плечо гвардейца. После чего Жора вонзил в него шприц и вколол централу «сыворотку правды».

Пленник хранил молчание, а мы наблюдали за ним и вскоре хитрая микстура сработала. Веки гвардейца слегка прикрылись, зрачки сузились, а на лбу пленника выступила густая испарина. Можно продолжать допрос и я повторил свой вопрос:

— Как тебя звать?

Гвардеец не хотел отвечать, то ли слишком упрямый, то ли очень правильный и решил хранить верность присяге. Но присяга хороша во дворцах или на парадах. Там клятвы властителю и государству кажутся незыблемыми. А в полевых условиях все гораздо проще и жестче. «Сыворотка правды» самый мягкий вариант, а если действовать грубо, расколоть можно любого. Засунуть под ногти иглу, отрубать пальцы, просто избивать или засунуть человеку в задний проход подогретую железку. Человечество много чего придумало, дабы другие люди не могли хранить тайны. Так что могу сказать, что несгибаемых героев нет, таковых в принципе не существует, и пленный централ не исключение. Поэтому, немного помедлив, он ответил:

— Арнольд Шлех.

— Звание?

— Майор.

— В каком подразделении служишь?

— Вторая рота, третий батальон шестой бригады отдельного гвардейского корпуса.

— Какую должность занимаешь в данный момент?

— Адъютант генерала Ивара Логана.

«Надо же, — промелькнула у меня мысль, — действительно, важную птицу захватили. И Шлех, наверняка, знает, где сейчас Обадия Ноймарк».

— Ты единственный адъютант генерала?

— Нет.

— Сколько вас всего?

— Шесть.

— Все гвардейцы?

— Нет. Я один из гвардии, остальные армейцы.

— По какой причине ты оказался в бронеколонне?

— Мне нужны записи в боевую книжку. Поэтому вызвался на выезд. Участвовал в разгроме вражеской базы и лично сопровождал пленных к аэродрому.

— И генерал тебя отпустил?

— Да. Он недолюбливает гвардейцев.

— Почему?

— Мы не только солдаты, но и наблюдатели. Следим за командирами кораблей и соединений. Оцениваем каждого и составляем на него рапорт. В случае подозрения на измену, самостоятельно принимаем решение, кому жить, а кому умереть.

— Советник Бартоломью Эшенбах до сих пор при штабе Логана?

— Да.

— А тоффер Обадия Ноймарк с ним?

— Да.

— Ты лично с ним знаком?

— Нет. У нас никаких общих интересов.

— План — схему штаба в Ольсбурге нарисовать сможешь?

— Смогу.

— Коды к внутренней информ — сети штаба знаешь?

— Знаю.

— Нам они могут пригодиться?

— Нет.

— Почему?

— Коды меняются каждые шесть часов.

Разговаривать с пленником, который находился под воздействием наркотиков, было сложно. На большую часть вопросов он отвечал односложно, в основном «да» или «нет». По этой причине допрос затянулся. Но в итоге я вытащил из него очень много ценной информации. Каковы силы противника? Каковы планы генерала Ивара Логана? Насколько сильно укреплен Ольсбург? Ну и так далее. Вот только что делать с этой информацией и как ее использовать я не знал. Понятно, что самое главное сброшу Бальдуру Саксу, который передаст сведения в штабы корпорантов. Это нужно сделать сразу, как только связисты развернут нашу собственную радиостанцию с системой ЗАС. А что потом? В данном случае от меня ничего не зависело. И, отправив пленного в камеру, я достал планшет другого гвардейца, Хасана, которого убил на борту «Розалинды».

Глава 27

Третий день в бункере. Вылазок больше не было, нас обложили плотно. По этой причине мы затихли. Сидели, словно барсуки, в норе, не шумели и не выходили на связь. Где?то наверху по развалинам ползали вражеские разведчики, мехстрелки и штурмботы, а в воздухе висели беспилотники и ударные дроны. Пускай. Обнаружить нас они, по — прежнему, не могли. И все бы ничего, но скука одолевала. Хотя мне было чем заняться. Я продолжал допрашивать пленного майора, а еще изучал содержимое планшета, который принадлежал покойному Хасану, кстати, по званию он был лейтенантом.

Вот и сегодня, пока заняться нечем, лежал на кровати и занимался разбором документов, которые остались после гвардейца.

Спрашивается — что интересного может быть в планшете офицера, пусть даже и гвардейского? Личные письма, с этим понятно. Какие?то записи, игры, тактические схемы, копии приказов, уставы и порнография. Обычно кроме этого больше ничего. Но Хасан человеком оказался нестандартным и необычным.

Во — первых, до вступления в ряды гвардии, в мире Термен он был самым настоящим ханом. Во — вторых, Хасан вел дневник, в котором весьма подробно расписывал свою жизнь. Ну, а в — третьих, он планировал когда?нибудь вернуться назад на родную планету и создать собственную коммерческую структуру с криминальным уклоном. Если быть более точным, контору наемных убийц и шпионов. И планы его были конкретными. Покойный Хасан, которому оставалось дослужить до выхода на пенсию всего полтора года, знал к кому обратиться, что ему предстоит сделать и откуда он возьмет исполнителей. Вот такие у Орландо Таги гвардейцы попадались, амбициозные, расчетливые и с развернутым бизнес — планом.

В общем, мне задумка Хасана понравилась, тем более что про жизнь в центральных мирах я знал много. С документами работал, пленных допрашивал и с вынужденными колонистами на Строгове общался. Одно к одному, фрагмент к фрагменту. Общая картина сложилась, так что информации хватало. Поэтому я понимал, о чем писал Хасан, и у меня родилась бредовая идея.

Есть я, принц Виктор Строгов, вице — адмирал, член императорской фамилии, феодал, колонизатор, поисковик и прочая и прочая. Все нормально, но жизнью своей я недоволен и намерен начать все с нуля, не имея опоры в лице всемогущего дедушки. Вариантов для старта много и выбрать один сложно. Однако зачем выбирать, если есть схема Хасана? Что если отправиться в гости к централам, взять за основу планы покойного гвардейца и продолжать приносить пользу Новоросской империи?